Дрейк замотал головой:

— Я вне игры.

— Что значит «вне игры»?

— Для этой работы потребуется женщина, а у меня нетженщины-агента такого высокого класса.

— Но почему именно женщина?

— Мужчина слишком обратит на себя внимание. Женщина жесможет спокойно проникнуть в квартиру под видом родственницы.

— Хорошо, женщина так женщина.

— Но я же объяснил, что таковой не располагаю! И вообще, уменя уже были неприятности с лицензией, когда кто-то поднял шум, чтоиспользуемые мною методы не слишком законны.

— А, ерунда. Не обращай внимания. К тому же за это у тебя нестанут отбирать лицензию, ведь ты не унесешь из квартиры ничего, кромеотпечатков пальцев.

— Я не знаю девушки, подходящей для выполнения такогозадания. Скажу более, мы просто не имеем права идти на риск только ради того,чтобы лишний раз ткнуть пальцем в небо!

— И вовсе не в небо! Тут есть здравый смысл. А что, еслидевушек все-таки две?

— С одинаковой внешностью?

— Сестры.

Возможно, ты и прав, — задумчиво произнес Дрейк. — Сам ядевушку на вилле «Лавина» не видел. У моего агента была фотография. Решив, чтоузнал по ней нашу красотку, он справился о ее фамилии, и оказалось, что онаКейлор. Агент счел, что попал в «яблочко», и на том успокоился.

— В том-то и дело! Я поехал на виллу, целиком положившись наего слова. Вполне возможно, что существуют две сестры Кейлор.

— В таком случае все оказывается гораздо запутаннее, чемкажется на первый взгляд.

— Сейчас я направляюсь в тюрьму, чтобы переговорить склиентом, — сказал Мейсон.

— А что делать мне? — спросил Дрейк.

— Спусти своих ищеек, Пол. Всех. Мне нужно досье на Арчера.Мне нужно все, что только можно о нем разузнать. Пусть твои люди ходят кругами,как делают гончие, когда потеряют след. И помни, что если мое предположениеверно, то мы упустили двух девушек. Они обе исчезли. Одна из них, Инес, быланашей союзницей. Что представляет из себя Петти, судить сложно. Она осталасьдля нас загадкой. Едва мы вручили ей повестку, она проглотила целую пачкуснотворного, а как только сообщение об этом было принято полицией, из-за углавылетела машина «Скорой помощи», забрала ее и куда-то увезла. Куда?

— Предположительно туда, где она сможет получить медицинскуюпомощь, — сказал Дрейк.

— Или туда, где она не сможет ее получить, — продолжилМейсон.

— Что ты имеешь в виду?

— Петти Кейлор по своей воле приняла большую дозуснотворного, и это чертовски удобный случай, чтобы избавиться от нее. Что, еслисанитары, забравшие ее, доставят ее туда, где она не сможет рассчитывать напомощь врача?

— Но это же будет убийством!

— Да, будет, но только если суметь это доказать, — сказалМейсон. — Посмотри, что получается. Девушка принимает смертельную дозуснотворного в присутствии совершенно надежной свидетельницы, причем абсолютнодобровольно, без всякого принуждения. Ее забирает «скорая помощь». Разве трудносписать потом все на неправильно поставленный диагноз?

Дрейк нахмурился:

— Возможно… Конечно, пока это только догадка. Полиция невоспримет ее всерьез.

Мейсон мрачно кивнул.

— Ты сейчас отправляешься на встречу со своим клиентом? —спросил Дрейк.

— Да, я хочу встретиться с Альбертом Броганом и потомвернусь в офис. Если появится Мэри, попроси ее подождать. Я предупрежу Деллу,чтобы она была на месте и записывала всю поступающую информацию. Что-то мне ненравится, как стали развиваться события, Пол. Начни собирать сведения о РодниАрчере и покрутись вокруг Марты Лавины. Я вернусь через час.

И вот еще: если Марта Лавина всего лишь подставная фигура ив действительности в машине с Родни Арчером находилась тогда не она, то еёсумочка не была украдена. Та сумочка, которую похитили на самом деле,принадлежала другой женщине — той, что действительно подверглась нападению.

Дрейк кивнул.

— Поэтому, — продолжал Мейсон, — займись этой сумочкой, Пол.Она была представлена в числе вещественных доказательств. Сегодня суббота,поэтому тебе придется заплатить судебному клерку, чтобы он открыл здание.Разыщи кого-нибудь, кто занимается изделиями из кожи и разбирается в сумочках.Выясни, кем была изготовлена эта, где она была продана — короче, все, чтотолько можно наскрести по данному вопросу. Как знать, а вдруг удастся дажевыяснить, кому она была продана.

— Как знать, — согласился Дрейк. — Один шанс против тысячи.

— Пропорции меня никогда не смущали, — сказал Мейсон.

— Это уж точно, — невесело проговорил Дрейк.

Из-за перегораживавшей тюремную комнату для свиданий решеткина Перри Мейсона смотрели взволнованные глаза Альберта Брогана. Они сплемянницей определенно обладали некоторым фамильным сходством, но если в ееголубых глазах мерцал веселый, почти легкомысленный огонек, то глаза дяди былиболее блеклыми и подернутыми тенью беспокойства. Довольно полный, уже начавшийлысеть, с глубокими складками, идущими к уголкам рта, он носил на лице следыусталости и нервного перенапряжения.

— Как вы себя чувствуете? — спросил адвокат.

— Спасибо, хорошо.

— Кто-нибудь посещал вас сегодня?

— Конечно, мистер Мейсон. Многие… Кстати, сюда приехала изСент-Луиса моя племянница.

— Знаю, я уже с ней разговаривал.

Брогану было явно не по себе.

— Я… похоже, я поступил с вами нечестно, мистер Мейсон. Язнал, что у нее есть немного денег, которые она могла бы выслать, стоило мнетолько попросить. Ведь, наверное, если бы я заявил судье, что способен,отправив телеграмму, раздобыть некоторую сумму, вас бы не обязали вести моедело.

— Не стоит об этом, — произнес Мейсон, улыбаясь.

— Понимаете, Мэри всегда старалась поддержать меня кактолько могла. Когда я угодил в автомобильную катастрофу и оказался на некотороевремя прикованным к постели, на меня будто навалились все беды разом. Я сильнострадал, вдобавок у меня началось серьезное нервное расстройство. Единственнымделом, которым я умел зарабатывать на жизнь, была торговля, но старой работы ялишился, пока находился на излечении. Вернувшись из больницы, мне пришлосьвзять новый вид продукции, но к тому времени я уже потерял веру в себя и не былспособен вести торговые операции. Сперва я решил, что дело в непривычнойпродукции, поэтому уволился и устроился на новое место, но потом вдруг осознал,что штука во мне самом, и тогда все стало окончательно валиться из рук. Дляменя наступили тяжелые времена. Тут-то Мэри и сказала, что мне не стоит такпереживать и не нужно больше работать, что я могу просто уйти на покой…